"О, Египет... Изида, Изида", - пела в отчаянии красавица на сцене - в опере "Аида". И так искренне молилась богине, что было понятно: та обязательно услышит. И устроит все, как могло быть в Египте в древние времена. А это значит - чтобы люди жили, любили, жертвовали и погибали... на потеху богам или тем, кто от их имени говорил (жрецам).

Чтобы белорусам ощутить экзотику Египта, на самом деле необязательно туда ехать. В Национальном Большом театре оперы и балета появилась постановка, где на несколько часов можно почувствовать себя если не египтянином, то в Египте точно: блеск золота, пальмы, песочные цвета экзотической страны, масштабность построек, романтически-живописный Нил - все на месте. И поскольку туристы со стажем знают, что в Египет лучше ехать осенью, то у нас все точно так и получается: "Аида" будет главным премьерным спектаклем в новом сезоне. Но к его просмотру можно начать готовиться уже сейчас. Морально готовиться.

"Египетская" история Джузеппе Верди в интерпретации нашего театра - это не тот случай, когда добро побеждает зло. Совсем наоборот. Смотришь оперу "Аида" и думаешь: вот же нравы были, когда человеческая жизнь абсолютно ничего не стоила. И если что-то решалось по воле высших сил, то было абсолютно не важно, то ли рабыня Аида погибнет, или героя-военачальника Радамеса приговорят к жесткой смерти - она ровня всем. Она придет ко всем. Даже к победителям. А те, кто остается жить, все равно приговорен к смерти - ведь разве это жизнь? Как вот у дочери фараона Амнериса. Ну красивая, ну богатая, ну сильная. И что? Совсем одна, бедняжка женщина. Поэтому так печально-торжественно бросает пластмассовые цветы в память о любимом. И на горизонте ни одного достойного кавалера... Жаль ее.

Жалко так сильно, особенно в конце, что про главную героиню, Аиду, уже и думать не хочется, несмотря на проникновенные и чудесные песни артистки (мне посчастливилось слушать Анастасию Москвину в этой партии). Аида же соединилась с любимым, пусть и ужасным образом. Но любые муки - счастье: когда вместе, и страха смерти нет... Последнее предложение я добавила в мыслях после того, как они умолкли вместе в черном квадратике, сгорбленные и почти невидимые. Джузеппе Верди писал "Аиду" по поводу радостного события - открытия оперного театра в Каире. И про радостное: показать, что настоящая любовь сильнее смерти. И она достойна того, чтобы умереть вместе. Во времена Верди (опера написана почти полтора века назад), наверное, так думали. А в спектакле, который поставил Михаил Панджавидзе, нет ощущения, что любовь главное. Что тогда?..

В перерыве после первого акта думалось, что главное в этой постановке - вот этот шикарный и дорогой египетский антураж: декорации восстановили по эскизам народного художника Беларуси Евгения Чамадурава, сделанным для иностранной постановки 1953-го года. Действительно, замечательный художник, о котором стоит упомянуть. Но и это можно на современном этапе делать по-разному.

Потому что еще через пару пауз уже хотелось думать не столько о блеске древнего Египта, сколько о современности белорусского театра. Возможно, не все, что было хорошо в 50-е годы, ложится на наше понимание современной оперы сегодня. Особенно когда знаешь, сколько технических возможностей есть в нашем театре после ремонта (и это прекрасно демонстрировали в некоторых предыдущих премьерах), а тут для тебя устраивают долгие перерывы между актами для того, чтобы сменить декорации. В результате жизнь Аиды, и других театральных "египтян" действительно кажется ужасным испытанием (спектакль длится почти четыре часа), так и хочется поторопить: ну освободите их скорее от этой долгой работы.

Возможно, таким "сценическим освобождением" стала смерть фараона. Ну зачем артисту быть на сцене, если у него "песенка спета"? И вот человек, сильный, богатый и успешный, который еще в конце предыдущего акта бодро обещал Радамесу руку своей дочери и был счастлив, вдруг после перерыва лежит неподвижный. Сцена же невероятно красивая! Такое романтическое, красивое захоронение - так действительно легко поверить, что смерть - переход в иное царство... Но проблема в том, что Верди не мог даже подумать о таком оригинальном решении, и в одной из партий герои поют о фараоне как о живом (мы это понимаем из бегущей строки)...

То же самое со вторым отцом - Аиды. Вождь одного из африканских племен пошел войной на Египет, чтобы спасти рабыню-дочь. Но сам попал в плен. Египтяне устроили даже парад по этому поводу. Не знаю, чем тут гордиться: человек шесть пленных (зато натуральных африканцев!) должны были на сцене демонстрировать мощь египетской армии. Но так и думаешь, глядя на эту кучку: с кем боролись? Вот вождь - тот все-таки не случайно на своем месте. Мы воочию видим его геройскую смерть! Однако авторы оперы и здесь "подвели" белорусских постановщиков: в одной из следующих арий нам рассказывают, как он погиб при побеге с другими пленными...

Похоже, что у нас придумали свою версию обстоятельств, в которых существуют герои оперы. Нет, ничего не имею против того, чтобы современный театр делал интерпретации. Особенно если это работает на определенную мысль, которую стараются донести со сцены артисты - а они со своим поющим делом вполне справились, как и оркестр под управлением дирижера Вячеслава Волича. Однако концептуально спектакль решает все же режиссер. Главный режиссер театра Михаил Панджавидзе в предисловии к постановке применил словосочетание "актуальный театр". Очень важное словосочетание, которое указывает на то, что параллели в постановке нужно воспринимать через сегодняшний день. Прочитав эти слова, я очень старалась увидеть параллели. Увидела тему жестокости (Верди и не думал), за которой затерялось величие любви. Так, может, в этом актуальность: со времен написания оперы многое изменилось, в том числе в отношении людей к той самой любви. Она - уже не главное, ради чего стоит жить, а тем более умирать. Готовы ли современные люди жертвовать ради нее своими желаниями, положением, планами? Вечные чувства - всегда актуальны. Если с этой точки зрения рассуждать.

А если с другой - то есть еще актуальный театр, который про вечные чувства и эмоции может говорить совсем не тривиально, может без размаха и помпы, но так, что сердце разрывается. Не надо думать, что это не у нас, а возможно, где-то далеко, может быть в театре. У нас тоже может. Не опера, конечно, - постановки Евгения Корняга. Но чувств и впечатлений дают на месяцы - помню свое ощущение после спектакля "Не танцы". Вот актуальность: он не просто озвучивает мысль, он подчеркивает ее в конкретной форме, возможно, кому-то у нас она покажется экспериментальной, но в мире такой подход никого не удивляет. Каждая новая работа Корняги, в том числе "седьмая" - это сочетание смысловых актуальностей, умноженное на актуальную форму. И эмоция, нет - много человеческих эмоций, которые могут вырываться из каждого в зависимости от обстоятельств, подчеркнутые умышленным бегом по кругу и повторением пройденного. Но от повторения материал лучше усваивается... И приобретает форму активных знаний - таких, которыми человек пользуется в жизни, может поработать над самосовершенствованием. А сам человек - это всегда актуальная тема в искусстве.

Актуальность в опере - более сложная вещь. Однако же тоже бывают примеры нестандартного концептуального решения, попытки эксперимента с формой - на телеканале "Меццо" от таких не оторваться. Но наши оперные вкусы больше сосредоточены на реальности. И в "Аиде" мы видим почти реальный и очень основательный Египет - как его воплощают на телеканалах "История" или "Дискавери". Теперь же мы можем оторваться от экрана и пойти в театр с ощущением, что выехали в реальный древний Египет. О, это очень актуально, с точки зрения мечты!

Лариса Тимошик.